Хожу на работу, но сижу там много часов как безжизненное тело и ничего не могу делать. А после работы встречаюсь с друзьями или иду в бар.

Много пью, но не помогает. Сознание затуманивается лишь на время, а утром раскалывается голова, хочется выть от безнадеги в подушку.

Или придушить себя подушкой. Я не знаю, что лучше.

Я знаю, что я глупец. Не надо было себя так вести. Я думал, что никогда не смогу потерять то, что имею.

Захотел других женщин — получил. Теперь могу спать с любой и открыто. Только теперь мне этого не хочется.

Когда я пришёл домой и обнаружил, что пока я был на работе, Ирина собрала все свои вещи, жутко разозлился и поехал к одной своей знакомой, которая давно намекала на то, что готова переспать без всяких обязательств. Только ничего не вышло. Так и ушел, оставил ее в недоумении. Мне не хочется больше никакого удовольствия, потому что на душе гадко.

Пробовал просить прощения, только это пустое.

Я вижу это по глазам Ирины, она больше не смотрит на меня как на мужчину, я теперь –

пустое место для нее.

Раньше я был уверен, что она сможет простить мне все. Думал: раз она меня любит, то примет даже такое. Я ошибся.

Недавно перестал пытаться все наладить: больше не хожу к Ирине на работу и родителям запретил. Не надо перед ней унижаться. Посмотрю, как она справится без меня. Я же ей все покупал. Уверен: на свою нищенскую зарплату она и месяца не протянет. Тешу себя надеждой, что придет ко мне за помощью. Хотя знаю, что она не такая. Она слишком гордая.

Около недели назад приходила Виолетта. До этого только звонила и писала, я послал ее в лучших выражениях и попросил меня больше не беспокоить.

И она пришла в квартиру. Когда я открыл дверь, хотел спустить ее с лестницы.

— Андрей, мне надо с тобой поговорить, — промямлила тонким голосом.

Я посмотрел на неё с презрением.

— Убирайся к чёрту. Поверить не могу, что вообще с тобой спал, ты же ведь никакая. Ты обыкновенная шлю…

— Андрей! Перестань! Я ношу твоего ребёнка, — заплакала эта лгунья.

Я засмеялся в голос, давно так не смеялся. Думал, что уже и не смогу ни над чем смеяться. Виолетта даже реветь перестала, лишь захлопала глазами.

— У меня не может быть детей, так что иди и другого себе дурака найди, — сказал ей на прощание и захлопнул дверь.

А потом сел около стены.

Большего дурака, чем я, трудно найти.

Почему я считал, что Ирина святая и все должна прощать и принимать? Почему в это верил?

А сам так и не смог рассказать ей истинную причину, почему у нас не получается зачать ребёнка. Я боялся ее потерять. От своего страха подкупил врача. А ведь она бы и без всего этого смогла бы принять. Все равно не ушла бы от меня из-за этого.

А я заигрался в свою ложь. Думал, что с этим прокатило, прокатит и с изменами.

А теперь я сижу тут один. И готов плакать. Такого лютого днища в моей жизни ещё никогда не было.

Ещё и Ирина откуда-то наняла юриста, который стал двигать наш бракоразводный процесс. Мне сказали про него: что не могут ничего сделать, неподкупный, лучший в своём деле. Откуда у неё деньги, черт побери? Начал разбираться и выяснил окольными путями, что нанял его Платон.

Это уже было странно.

Значит, он помогает ей? Какого хрена.

Я взял отпуск на работе, мы с ним давно не виделись. Но только сейчас я вспомнил, что он единственный из нашей семьи, кто за последние месяцы ни разу не поинтересовался, как у меня дела. Мне было не до того, чтобы кто-то лез со своими вопросами, но сейчас я понял, что что-то здесь не так, и поехал к нему, чтобы во всем разобраться.

Когда я поднимался к брату в квартиру, я знал, что нам предстоит интересный разговор, но никак не ожидал того, что дверь мне откроет Ирина. Да ещё и с таким счастливым выражением лица. Так она встречала меня в наши лучшие годы.

Когда Ирина поняла, что это не Платон, а я, ее лицо мгновенно исказилось страхом. И правильно. Я так по ней страдал последние месяцы, а она живет с моим братом и радуется жизни? Может, это не я такой плохой-неверный, а она?

Все мое нутро мгновенно наполняет лютая злость. Я не знаю, что я с ней сейчас сделаю.

Глава 24. Столкновение

Ирина

Не знаю, о чем я думала, открыв дверь, даже не посмотрев в глазок. Конечно, можно было бы догадаться, что это не Платон! Он не звонит в дверь и обычно приходит позже. Но эти мысли приходят в мою голову несвоевременно. Андрей уже стоит передо мной.

Когда я прихожу в себя от оцепенения, пытаюсь закрыть дверь, но Андрей подставляет ногу.

— Что же ты так мужа встречаешь? Не меня ждала, да? Можно было бы догадаться и раньше, кто тебя подобрал.

Слушаю и не знаю, что делать. В голову приходят разные варианты: побежать к телефону или закрыться в ванной? Закричать, чтобы привлечь соседей?

Чего я так боюсь — не знаю. Андрей никогда не был буйным и не поднимал на меня руку. Но сейчас смотрю на него и мне страшно, глаза у него совсем ненормальные, какие-то сумасшедшие. И его слова как пощечины по лицу.

— Чего молчишь? Не собираешься объяснить мне? — он уже почти кричит.

Проходит в квартиру, а я пячусь спиной, медленно отхожу назад, хотя хочется бежать от него.

— Андрей, успокойся. Мы почти в разводе, и я могу делать все, что хочу, — говорю я дерзкую фразу, вот только голос у меня при этом предательски дрожит.

Я упираюсь ногами в диван. Дальше отступать некуда.

— Можешь делать все, что захочешь, говоришь? И что же вы тут с Платоном делаете? — спрашивает он таким рычащим от злости голосом, что я понимаю: разговаривать с ним сейчас бесполезно. Я смотрю на открытую дверь у него за спиной, делаю резкое движение в сторону, чтобы убежать, но он хватает меня за руку.

— Я тебя никуда не отпускал. Сначала ответь на мой вопрос, — рычит мне прямо в лицо, так что я даже зажмуриваюсь.

У меня начинается паника. Я боюсь, что он сейчас что-нибудь сделает. Я боюсь не за себя, а за ребёнка.

— Я разве не говорил тебе, что ты только моя? — спрашивает и пытается поцеловать, я отмахиваюсь от него руками, но он хватает меня за талию и кидает на диван.

Наваливается всей своей тяжестью.

— Перестань, Андрей, перестань, — я кричу, надеясь, что кто-нибудь услышит и пытаюсь оттолкнуть его, но ничего не получается, он слишком сильный. А ещё он совсем неадекватный. Я как будто угодила в клетку с хищным зверем.

Андрей стягивает с меня одежду. Я царапаю ему лицо, начинает идти кровь из его щеки, Андрей на секунду отстраняется, прислоняет ладонь к щеке и рычит снова:

— То есть мне теперь нельзя с тобой спать? Ты выбрала другого брата, так? Теперь только ему можно? За это ты ответишь!

Снова пытается меня поцеловать, больно сжимает шею, я его кусаю в плечо, но его это не останавливает.

И в ту минуту, когда я думаю, что это конец и мне не вырваться, я вижу, как сзади появляется Платон, хватает Андрея за плечи и отшвыривает его в сторону, как будто это легкая вещь. Андрей приземляется прямо на стеклянный стол рядом с диваном. Стол разбивается, осколки летят в разные стороны.

Я наконец-то могу глубоко вздохнуть. Ошибочно думаю, что самое страшное позади. Но Платон подходит к Андрею, берет его за ворот рубашки и поднимает, ставит на ноги и начинает бить. Андрей защищается, но плохо, он промахивается, а вот Платон бьет четко и сильно.

Я снова в каком-то оцепенении, хочу закричать «Хватит, ты можешь его убить», но не могу вымолвить и слова. Беспомощно открываю рот, как рыба, которую вынесло на сушу. Никогда не видела драки вживую, это ужасное зрелище, мне хочется убежать подальше, чтобы только не смотреть, как два человека столкнулись в дикой схватке.

Оба брата выглядят одинаково сильными, но Платон так наносит удар за ударом, что я понимаю, скоро Андрей вообще не сможет стоять на ногах.

Кричу «Хватит», и на этот раз у меня получается, Платон слышит и останавливается, смотрит на меня. Вот только Андрей не собирается прекращать, пользуется моментом и наносит удар Платону по лицу, так что тот даже падает. Но Платон быстро встаёт, и все начинается заново, только теперь ещё и со словесной перепалкой: